Царский сплетник. (Трилогия) - Страница 279

279

— И все-таки расскажи, — попросил Федот. — Я воинскому искусству сызмальства обучался, может, чего и присоветую.

— Добро.

Виталик изложил свой план, который воевода тут же разнес в пух и прах, сразу найдя в нем уязвимые места. Виталик обиделся, и началась словесная баталия, в которой активное участие принимала Янка, отстаивая свое право участвовать в разборке. В этом праве ей решительно отказывали как царский сплетник, так и Федот, в резких, а иногда даже в оскорбительных выражениях утверждавшие, что бабам на войне не место! Они должны сидеть дома, ожидая мужиков с победой, а в случае Янки, учитывая ее непредсказуемый характер и желание неведомого врага извести под корень всю царскую семью, не просто сидеть, а сидеть под усиленной охраной. Через два часа, когда все детали операции по ликвидации бандитской группировки были утрясены, в кают-компанию вошел дозорный.

— Там у ворот опять посыльный от царя, — сообщил он.

— Как это не вовремя, — поморщился юноша. — Может, через забор свинтить?

— На этот раз не обычный посыльный, — на всякий случай уточнил дозорный. — Боярина Жеребцова за тобой царь прислал.

— Ладно, пойдем узнаем, чего державному на этот раз от меня надо.

За воротами Виталика действительно ждал постоянный член боярской думы боярин Жеребцов. Окинув настороженным взглядом пиратский наряд криминального авторитета, боярин деликатно откашлялся:

— Слышь, Женек, мы твоего братана найти не можем. Если он у тебя, скажи ему, что царь-батюшка срочно вызывает. И пусть с собой Федота захватит.

— А почему ты думаешь, что Федот при нем?

— Так всем известно, что эти гаврики давно уже спелись. Где один, там и второго ищи.

— Хорошо. Передай Гордону, что они скоро будут.

На этот раз заседание боярской думы проходило не в полном составе. Вернее, бояре-то все были на месте, и мрачный, как туча, Гордон на своем троне, как и положено, сидел. Не хватало только Василисы, которая ломилась в парадную дверь, в которую обычно на заседание боярской думы входила царская чета.

— Гордон, сокол мой ясный, лучше по-хорошему дверку отопри, а то ведь, если я сама ее открою, всем плохо будет.

Боярская дума сидела на своих лавках вдоль стены, нервно вздрагивая при каждом новом посуле царицы-матушки. Причем сама дума, как всегда, разделилась на две части. Одна часть хоть и посматривала на дверь, за которой стояла разгневанная Василиса, с откровенным страхом, но все же радостно потирала руки: наконец-то заседание думы пройдет без нее, и царь-батюшка вломит-таки вконец обнаглевшему царскому сплетнику по полной программе, а если повезет, то и на плаху отправит. Вторая половина думы рук не потирала. Она откровенно праздновала труса и истово крестилась, надеясь на чудо: вдруг беда пройдет стороной?

— Если сейчас не откроете, вас даже царский сплетник потом не спасет, — продолжала нагнетать обстановку Василиса.

Эти слова заставили задуматься не только Гордона, но и думу. Царица, конечно, могла войти и через другой вход, через который в тронный зал входили бояре, иноземные послы и прочий люд, но гордость это сделать ей не позволяла.

— Малюта, — елейным голоском пропела Василиса, — хочешь испанский сапожок на ком-нибудь примерить?

— Мечтаю, царица-матушка!!! — взвыл палач.

— Дверцу открой. Я тебе потом столько клиентов подгоню!

На лице Малюты появилась мечтательная улыбка и он бочком-бочком начал перемещаться к двери.

— Куда? — зарычал Гордон. — Стоять! Держите его, бояре!

Что тут началось! О таком шансе бояре и не мечтали. Они с радостными воплями кинулись держать палача и делали это с таким наслаждением, только почему-то боярскими посохами да со всего размаху, что Гордон понял: еще немного — и ему придется искать нового палача.

— Вы слишком-то не усердствуйте! — прикрикнул он на бояр. — Хватит с него пока.

Бояре поспешили занять места на своих лавках, с удовольствием глядя на отползающего в угол измордованного палача. Малюта с трудом поднялся и, покачиваясь, двинулся к выходу, где столкнулся в дверях с царским сплетником и Федотом.

— Ты куда? — спросил его стрелецкий воевода.

— За испанским сапогом, — прошипел палач.

— Трудоголик, — покачал головой Виталик и двинулся прямиком к трону. — По какому делу вызывали нас, царь-батюшка?

— По государственному делу, сплетник, — прорычал Гордон. — Уж такому государственному, что кое-кому сейчас мало не покажется. Знаешь, зачем я стрелецкого воеводу вместе с тобой сюда позвал?

— Откуда ж я знаю, какие тараканы в вашей голове завелись, ваше царское величество?

— Зело предерзок стал! — треснул скипетром по подлокотнику трона Гордон. — Я для того его сюда вызвал, чтоб он государственного преступника прямо здесь, при мне, в тронном зале арестовал!

— Удачная мысль, — одобрительно кивнул сплетник. — С удовольствием ему в этом деле помогу. Кого вязать будем?

— Сейчас узнаешь. А скажи-ка мне, голубь сизокрылый, с какой это радости брат твой Женек себя государем Всея Руси величать начал?

— А это не он, — кинулся защищать мифического братана Виталик. — Народ его на царствие выдвигать начал. Я-то что теперь могу сделать?

— Ах ты…

Гордон все-таки не удержался и запустил скипетром в царского сплетника. Виталик поймал его на лету.

— Негоже царскими регалиями разбрасываться, — укорил он Гордона, — а то, неровен час, кто подхватит и не вернет.

Юноша приблизился к трону, со всей почтительностью отдал символ царской власти державному, и тот его от греха подальше затолкал на всякий случай под седалище.

279