Царский сплетник. (Трилогия) - Страница 44

— Кличут собачек, а я царский сплетник! — строго сказал Виталий. — Пиши: Войко Виталий Алексеевич. И акт составляй в двух экземплярах, как положено.

— Понял-с. — Подьячий извлек чистый лист бумаги и начал строчить акт купли-продажи.

Как только он закончил писать, юноша поставил на документе свою размашистую подпись, дал расписаться Левше, после чего подьячий скрепил подписи печатью и уставился радостными глазами на царского сплетника. Виталий намек понял, кинул ему за труды алтын и на глазах расстроенного купца отсчитал кузнецу пять золотых.

— Ну что ж, Ваня, — усмехнулся он, — теперь тебе есть чем рассчитаться с почтенным купцом. — Эй, стрельцы! Давайте сюда!

— А вы на нас это… акт составлять не будете? — робко спросили стрельцы.

— Не буду. Я ж теперь тут хозяин, и идете вы не просто так, а по приглашению. В свидетели вас зову. А ты, Пантелеймон, еще один чистый листик мне ссуди, чувствую, он скоро потребуется, а на другом листике следующую бумагу пиши, — кинул Виталик подьячему еще пару грошей и полушку.

— Что писать?

— Расписку о том, что кузнец Ванька Левша вернул купцу третьей гильдии Николе долг в размере трех золотых червонцев и одного рубля серебром.

Бумага была составлена в один момент. Кузнец в обмен на липовую бумагу купца отсчитал ему указанную в бумаге сумму, и свидетели завизировали этот факт своими подписями.

— Теперь все свободны, — небрежно кинул Виталий, — кроме вас, уважаемый Никола.

— Почему кроме меня? — настороженно спросил купец.

— Потому что до вас у меня есть дело.

— Какое дело?

— Серьезное дело. Очень серьезное и, главное, выгодное! Ты тоже, Вань, далеко не уходи. Одну работенку хочу тебе предложить.

Царский сплетник на прощанье помахал ручкой подьячему и стрельцам, дождался, пока они исчезнут с подворья, и только после этого схватил купца за шиворот и затолкал его в дом.

— Ваня! — высунулся Виталий из окошка. — Пока мы тут беседуем, горн разожги, щипчики какие-нибудь нагрей. Могут потребоваться.

— Ща, барин! — радостно откликнулся Левша. — Это я в момент.

Виталий усадил струхнувшего купца за стол, сел напротив.

— Ну-с, а теперь поговорим о делах наших скорбных.

— Вы ж обещали о выгодных, — пролепетал купец.

— Но не сказал — для кого. Для меня дела будут очень выгодными, для тебя нет. Потолкуем о том, сколько ты мне должен и как будешь расплачиваться.

— Я тебе ничего не должен! — попытался вскочить Никола. Резкий тычок в солнечное сплетение заставил его согнуться пополам и опуститься обратно.

— Ладно, тогда поставим вопрос иначе. За сколько ты купишь у меня одну очень ценную вещь.

— Какую вещь? — просипел Никола.

— Свою жизнь.

— Да ты тать!

— Это я тать? — сделал удивленное лицо царский сплетник. — Что ты, уважаемый! Разве я тебе кистенем или еще чем угрожаю? Можешь хоть сейчас свободно отсюда уйти, забиться в свой терем и ждать, когда за тобой придут стрельцы. Думаю, на плаху тебя сразу не потащат, сначала Малюте отдадут.

Никола сидел ни жив ни мертв, глядя выпученными глазами на Виталия.

— Сейчас я тебе одну интересную историю расскажу. Значит, шел я вчера по Великореченску. От царя-батюшки шел. Дела мы с ним в палатах царских решали. И вот иду я, иду и вижу такую картину: пять здоровых мужиков бьют моего работника. Тогда он, правда, моим работником еще не был, но это неважно. И вот они его бьют и приговаривают, что послал их некто купец Никола. А еще говорят, что царь-батюшка им не указ. Далее они грозили его племянницу малолетнюю изнасиловать али в полон татарам продать и, что интересно, постоянно на тебя ссылались! Приговаривали, что связи у тебя такие большие, что даже царю-батюшке ты не по зубам, — Тут уже царский сплетник немножко приврал ради пущего эффекта, — По-моему, это покушение на царскую власть. Подрыв устоев государства. Явно попахивает заговором. Тебе не кажется?

Никола схватился за сердце. Глаза его начали вылезать из орбит.

— Тебе не поверят…

— Ну когда твоих татей на дыбу отправят, они там под каленым железом все выложат. Я ж их вчера до смерти не забил. Стража по моей наводке пошуршит, всех на свет божий вытащит. И потом, ты что, думаешь, царь-батюшка поверит тебе, а не мне — царскому сплетнику? У меня, кстати, и свидетель есть, которого даже искать не надо. Он сейчас горн разжигает.

— А зачем горн?

— На случай, если не договоримся. Так во сколько ты оцениваешь свою жизнь?

Никола трясущимися руками снял с пояса кошель и вытряс его содержимое на стол. Виталий окинул взглядом горстку монет, презрительно фыркнул:

— Да тут и десяти золотых не наберется. Забирай назад. Мне с тобой неинтересно.

Виталик встал, высунул голову в окно:

— Ванька!

— Чего? — выскочил из кузни Левша. — Ежели ты, барин, насчет щипчиков, то горн жару пока не набрал. Полчасика еще мехами поработать надо.

— Это потом. Давай за стражниками. Я тут татя поймал. Супротив самого царя-батюшки злоумышляет.

— Это я ща! Мигом.

— Не надо! — заверещал купец, бухнулся на колени и пополз к царскому сплетнику. — Я заплачу, заплачу сколько надо! Лавки свои продам, терем продам, бабу свою с ребятенками продам, но заплачу. Пощади!

— Ванька, отбой! — опять высунулся Виталий в окно. — Никого не зови. Тать добрым человеком оказался. Денежек нам обещался дать, — Царский сплетник сел обратно за стол и положил на него купленный у подьячего лист бумаги, — Ну пиши расписку, купец. Да встань ты с пола! Не люблю я этого. Мне царские почести ни к чему. Так во сколько же ты оцениваешь свою жизнь?