Царский сплетник. (Трилогия) - Страница 290

290

— Ишь, присмирели, соколики.

— То-то и странно.

— Ой, чё-то тут не то, люди добрые! Они ить по пьяни малым числом Великореченск с ходу брали, а тут как опоенные стоят.

Сдерживаемая цепью стрельцов толпа откровенно недоумевала. Гомон толпы достиг ушей державного, и он понял, что пора начинать шоу. Царь поднялся. Над площадью сразу воцарилась тишина.

— Дети мои, — хорошо поставленным голосом начал вещать Гордон, — большая беда пришла на Русь Святую. Посланник сатаны проник в самое сердце ее, в царский дворец, и чарами черными околдовал разум вашего любимого царя-батюшки и царицы-матушки. Я думаю, вы уже поняли, о ком идет речь. Об антихристе, нарекшем себя царским сплетником. Этот злодей не только смутил мой разум, но и склонил ко греху прелюбодеяния одну из моих дальних родственниц Янку Вдовицу. Он околдовал ее злыми чарами, заставил заниматься чернокнижием и черным колдовством. Его беспредел не знает предела! — распаляясь все больше и больше, вопил Гордон.

— Ты хоть сам-то понял, что сказал, придурок?

Презрительный возглас из толпы прозвучал, как удар хлыста.

— Кто? Кто это сказал? — подпрыгнул Гордон.

— Я это сказал, — из толпы вышел угрюмый старик в боярской шапке.

— Тишайший, — зашелестела толпа.

— Это же боярин Тишайший.

— Что, не ждал, щенок, что я вырвусь на свободу? — Старик сдернул с себя шапку и бросил ее себе под ноги.

— Взять его! — взвизгнул Гордон. — Заткнуть рот мерзавцу!

Хмурый Федот кивнул своим стрельцам, и они навалились на старика. Боярину оперативно скрутили руки за спиной и начали заталкивать в рот кляп.

— Люди добрые, царь не нас…

— В общую кучу его, — приказал Гордон, кивая на людей сплетника, — он у меня первый взойдет на плаху!

Малюта радостно закудахтал, пристраивая опального боярина во главу очереди смертников.

— Если бы не помощь святой церкви католической, — продолжил Гордон, обводя грозным взглядом народ великореченский, — снявшей с меня и моей любимой жены страшное заклятие, погрязла бы Русь Святая в безбожии, и через год-другой здесь сатана бы правил бал! Ведьмы, эльфы, оборотни, тролли, даже вампиры завелись уже на Руси. Доколе? — спрашиваю я вас. Доколе? Сколько нам еще терпеть всю эту нечисть? А бандиты? По городу свободно разгуливают банды Кощея, Дона, царского сплетника. Сегодня этому придет конец, потому что на Русь наконец-то пришла истинная вера. Католическая вера! Сегодня вы почувствуете ее силу. Святая инквизиция выжжет всю эту нечисть очистительным огнем, заклеймит ее железом каленым и выметет с земли Русской!

Притихший народ внимал распалившемуся Гордону.

— На этом костре, по идее, должен был бы гореть виновник всех этих безобразий — царский сплетник. Но подлый трус сбежал, почуяв, что запахло жареным, а потому гореть на нем придется опозорившей мой род Янке Вдовице!

— Кровинушку свою не пожалел, — ахнула какая-то баба из толпы.

— Я и святая инквизиция не делаем поблажек никому! — сурово сказал Гордон. — Свой не свой, родной не родной, раз спутался с темными силами, тебе одна дорога — на костер! Спутался с бандитами — на плаху!

— Но над ведьмой еще даже не было суда! — резонно возразил кто-то из толпы.

— Она ведьма, и мне этого достаточно! Вот если бы царский сплетник добровольно сдался…

— То что? — замерла толпа.

— Тогда я, пожалуй, и проявил бы снисхождение.

— Какое снисхождение? — не унимался народ.

— Отдал бы Янку Вдовицу на суд праведный святой инквизиции, — ляпнул Гордон.

Это он сделал напрасно. Думать надо, прежде чем такое говорить.

— Так суд-то царский, выходит, неправедный!

— Какой суд? Он же сам признался, что никакого суда не было!

— Да какая Янка Вдовица ведьма?

— Она дитев наших лечила.

— Стариков выхаживала!

— От горячки-лихоманки спасала!

— А как инквизиция определяет, ведьма девка или не ведьма?

Разволновавшийся епископ, видя недовольство толпы, кинулся спасать положение:

— Уважаемые великореченцы, у святой инквизиции есть очень надежный способ выявления ведьм, вы уж мне поверьте!

— Какой способ?

— Говори!

— Мы связываем подозреваемой в колдовстве деве руки за спиной, цепляем ей камень на шею, — начал растолковывать епископ, — и кидаем ее в омут.

— Зачем? — ахнул кто-то из толпы.

— Ну, это же очевидно! — пожал плечами Климент Четырнадцатый. — Если выплывет, значит, ведьма.

— А если не выплывет?

— Значит, не ведьма, — пояснил епископ. — Какой же все-таки бестолковый тебе народ попался, царь-батюшка, — посочувствовал он Гордону.

— А если твою рясу набить камнями, ты выплывешь, сволочь? — заволновалась толпа.

Гордон тоже заволновался, видя, что всеобщего «одобрямс» не получилось, и решил, что пора с этим кончать.

— Ведьму сюда!

Стрельцы расступились, и два монаха в черных капюшонах с прорезями для глаз вывели на площадь закованную в цепи Янку. Толпа ахнула, заволновалась, глядя жалостливыми глазами на одетую в длинную холщовую рубаху до пят простоволосую девицу.

— Изверги в сутанах, — простонал кто-то из толпы.

Изверги, не обращая внимания на недовольные возгласы, повели свою жертву к костру, на ходу шепотом сердито переругиваясь.

— Слышь, ты, придурок хвостатый, какого хрена мне на рясу наступаешь?

— А ты иди быстрее.

— Да ты по ходу тюремной баланды переел! Может, мне еще и на костер ее возвести? И поджечь до кучи?

— И подожжешь!

290