Царский сплетник. (Трилогия) - Страница 257

257

Василиса чуть не силой оттащила взбешенного царя от Виталика и усадила его на трон.

— Не забывай, о чем мы договаривались, — прошипела она державному на ухо и заняла свое место рядом с ним.

— Царь-батюшка! — не выдержал боярин Жеребцов. — Это что ж такое деется? Убивец запросто в боярской думе сидит, а воевода и носом не ведет!

— Какой убивец? — недовольно поморщился державный.

— Вот этот! — ткнул пальцем в Виталика Жеребцов. — Энто ж он боярина Надышкина на дело неправедное подбил, а апосля убил, чтобы следы замести, значится.

— Свидетели есть? — хмуро спросил царь.

— А как же! Бона Федот при этом был.

— Ты что-нибудь видел? — спросил воеводу Гордон.

— Никак нет, ваше царское величество, — нагло соврал воевода.

— А стрельцы твои?

— Они докладывали, что, когда подоспели, там были Дон со своими людьми и царский сплетник. А уж кто из них Надышкина убил, то им неведомо.

— Раз свидетелей нет, то и дела нет, — подала голос Василиса.

— Царица-матушка, — подскочил боярин Кобылин, — этак он без свидетелей нас всех изведет! Ворог он, помяни мое слово, ворог!

— Он как появился на Руси, нам совсем житья не стало!

— Раньше-то на царя-батюшку так не злоумышляли.

— Евойноя это работа.

— Ты чё городишь, а кто грудью царя-батюшку в термах басурманских защищал?

— Верно, Козьма! А ну посторонись, ща я ему дам в рыло!

— За что? За правду?

— Вас, как дитёв малых, вокруг пальца обводют! Вот помяните мое слово: это он, морда бандитская, на царя-батюшку злоумышляет, а потом, значится, сам же и спасает, чтобы в доверие втереться!

Заседание боярской думы вошло в привычное русло. Гордон примостился на троне поудобнее, готовясь смотреть бесплатное шоу, но в бороды друг другу бояре вцепиться не успели. Василиса обломала ему кайф.

— Опять драку в присутствии государя затеяли? — зловеще спросила она.

Бояре поспешили плюхнуться обратно на лавки и вперили глаза в потолок с видом агнцев невинных.

— А я ведь вас уже предупреждала. Сколько можно поклепов на царского сплетника возводить? Опять начинаете? А уж не вы ли за изменой на Руси стоите?

Тут уже боярская дума конкретно затрепетала.

— Не совсем так, царица-матушка, — приоткрыл глаза Виталик, сунул руку под шубу и выудил оттуда пухлую папку. — У меня тут на всех досье есть. За исключением двух-трех порядочных бояр, особо в криминале и измене не замешанных, здесь половина дураков…

— Ну, это не новость, — хмыкнула царица. — А вторая половина?

— Куплена, — лаконично ответил царский сплетник.

— И хорошо куплена? — оживился Гордон.

— Думаю, половину годового бюджета Руси мы с них стрясем, — успокоил державного Виталик.

— Отец родной! — плюхнулся в ножки сплетнику Малюта, непременный участник всех заседаний боярской думы. — Благодетель! Дай почитать! — Трясущиеся руки палача потянулись к папке. — Я со своим испанским сапогом из них годовой бюджет выбью!

— Куда лапы тянешь! — треснул его посохом по лбу Виталик. — Маньякам секретную документацию читать нельзя.

— Фу-у-у… — с облегчением выдохнула как минимум половина думы и тут же заголосила:

— Да какой он изменник?!

— Правильным путем идешь, сплетник!

— Только скажи, и мы все как один на борьбу с ворогами земли Русской встанем!

— Как такой святой человек мог Надышкина убить?

— Конечно, не мог, он в это время со мной чай пил! — войдя в раж, заявил какой-то боярин.

Дурной пример заразителен. Половина думы тут же начала обеспечивать Виталику алиби. А один вообще догадался заявить, что царский сплетник в это время к его дочери сватался.

— Ну, ты ври, да не завирайся, — вскинулся Виталик.

— Но ты же намекал…

— Я те ща посохом-то намекну!

Тут в зал вошел дьяк посольского приказа.

— Царь-батюшка, к вам срочно просится на прием Климент Четырнадцатый.

— Епископ?

— Он.

— Зови.

Боярская дума, радуясь перемене темы разговора, тут же угомонилась. В зал заседания боярской думы вошел Климент XIV, в миру Варфоломей Виссарионович. Он был так взбешен, что с ходу разразился гневной тирадой:

— Ваше царское величество, меня предупреждали, что я еду в варварскую страну, но я даже не подозревал, насколько варварскую. Меня только что ограбили! Прямо в костеле, под образами святых!

— Кто посмел? — нахмурился Гордон.

— Какой-то местный криминальный авторитет.

— А конкретнее можно? — подал голос Виталик, сдвигая посохом шапку на затылок.

— Его тут все так боятся, что мне даже имя назвать отка… — Глаза епископа полезли на лоб, и он опять, как недавно в костеле, начал ловить ртом воздух. — Это он… — выдавил наконец из себя епископ и начал тыкать пальцем в сплетника, — он! Это он ограбил меня!

— А-а-а, так вот в чем дело, — понимающе закивал головой авантюрист. — Опять братишка мой чудит, — пояснил он, поворачиваясь к Гордону с Василисой.

— Какой еще братишка? — возмутился Варфоломей Виссарионович.

— Женек. Он здесь, в Великореченске, мазу держит. Ты с ним, твое святейшество, поосторожней: парень он крученый и такой обидчивый, страсть! Чуть что не так, сразу пулю в лоб или нож в бок. Любит мой братишка повыделываться. Ходит весь в коже, при пистолетах. — Виталик, словно невзначай, распахнул полы шубы с царского плеча и попытался почесать грудь, но рука уткнулась в перевязь с пистолетами, надетую на черную кожаную куртку. (Бояре тихо охреневали от такой наглости, выпучив глаза на оборзевшего сплетника.) — Ты уж на него не серчай, твое святейшество, у него просто с головой не все в порядке. А тут еще, понимаешь, Дон убогого обидел. — (Гордон при этих словах поджал губы и недовольно запыхтел.) — Подставил, сволочь такая, самого царского сплетника, то бишь меня, по полной программе. Надышкина зачем-то убил. Вот братишку моего обида взяла, и он начал зверствовать. На Дона охоту объявил. Этот сицилийский выкидыш теперь в Великореченске персона нон грата. Скоро мочить его конкретно будут. Из бизнеса братишка этого итальяшку уже выкинул, осталось только полюбоваться на цвет его кишок. Ой, не завидую я теперь Дону, — удрученно покачал головой Виталик. — Видел я сегодня братишку поутру — страшно был зол. Собирался со своей бригадой какого-то козла на правеж ставить. Сказал, что этот нехороший человек из заморских стран приехал Дона и еще каких-то редисок баблом снабжать, чтобы они Русь-матушку изнутри изменой черной подрывали, — импровизировал напропалую авантюрист. — Двадцать тысяч полновесных золотых на это дело вороги земли Русской не пожалели. Кстати, твое святейшество, а у тебя много денежек пропало? — невинным тоном спросил сплетник.

257